Сотворение
мира и эволюция - возможен ли синтез.
Догматы
и слова.
Православные христиане веруют в сотворение мира. Весь мир создан Богом Творцом из ничего, он не получился как следствие каких либо предшествующих материальных причин, но приведен в бытие только по воле Творца. Но, если мы так веруем, тогда мы должны иметь смелость разумно осмыслить содержание нашей веры. Чтобы вера в сотворение мира не осталась пустой формальностью, но имела непосредственное отношение и к духовной и к интеллектуальной жизни.
Любые сложные понятия, тем более понятия богословские, должны рассматриваться только в определенном подобающем контексте. Правильные слова, могут быть лишены своего настоящего смысла, и превращены в пустые формулы, ни к чему не обязывающие. Зачем нужно будет исповедание догматов, если слова потеряют первоначальное значение, и могут быть наполнены любым содержанием? Отрицание же буквального смысла Священной истории и повествования о сотворении мира, является только первым шагом к размыванию смысла. К сожалению, именно так это может произойти и в отношении незыблемых истин православного вероучения. Если сотворение, мира не подразумевает никакого реального действия Бога Творца, тогда получается адаптированная версия «веры», которая в существенных чертах совпадает обычным неверием. Допустим, мы как бы веруем в бессмертие первозданного человека, и утверждаем, что человеческая смерть является результатом грехопадения. Прямое отрицание такого вероучительного догмата для православного христианина будет решительно невозможным, это было бы прямой ересью. Но если попытаться посягнуть на еще более фундаментальные основы, тогда уничтожение догмата, как ни странно, проходит незамеченным.
Когда мы отказываемся провести четкую онтологическую грань между человеком и животным, разрушается само понятие человека, и смерть оказывается как бы, не совсем смертью, и грехопадение вовсе и не грехопадением, а только иносказательным повествованием о некотором непонятном процессе.
Четкий
библейский и христианский взгляд на человека
при сочетании его с эволюционным антропогенезом,
обнаруживает неудобную жесткость. Как
вариант нам предлагают отказаться от
самых основ православного учения о человеке,
дабы избежать, таким образом, сопутствующих
этических проблем, вот так, например,
говорит Галина Муравник:
Следует
отказаться от привычного
нам принципа дихотомии,
не оставляющего иного
выбора кроме: или
люди, или животные.
Этот принцип порождает
этические проблемы. .........
Поэтому вопрос, кем
его (неандертальца)
считать – человеком
или животным, по сути,
не имеет ответа.[1]
Само понятие человека, его определенная однозначность, как видим, несовместима с эволюционной картиной его происхождения. Такой же философский принцип отказа «от привычного нам принципа дихотомии, не оставляющего иного выбора», как известно, давно уже практически применяется для оправдания абортов. Утверждается, что нерожденный младенец – это не человек, во всяком случае, не совсем человек, и, таким образом, его «устранение» этических проблем не порождает. Такое же «отсутствие» этических проблем будет характерно и для вопроса о происхождении человека, если рассматривать его по эволюционному.
Быть может, и не всякий эволюционист согласится на столь радикальное решение вопроса. В конце концов, одна из эволюционных интерпретаций сотворения человека как раз в том и заключается, что в некоторый момент вдыхается дух от Бога в уже сформировавшееся (эволюционным путем) тело животного. В таком понимании онтологическая грань между человеческом и животным, и четкая дихотомия, не упраздняется, а, напротив, даже подчеркивается. Некое существо, физически аналогично человеку, но является животным. Благодаря сверхъестественному акту творения оно становится настоящим человеком. Как прокомментировал протодиакон Андрей Кураев:
Святитель
Григорий Нисский говорит
о различии генезиса
тела и души в человеке:
Бог сотворил внутреннего
человека и слепил внешнего.
Слепить означает использовать
прежде уже созданную
материю. Господь, творя
человеческое тело,
использует некий бывший
праматериал, а внутреннего
человека, то есть человеческую
душу, Господь сотворил.
Это принципиально новое
действие, нечто, чего
еще никогда не было.[2]
Такое допущение формально может быть признано удовлетворительным, в том смысле, что оно хотя бы не посягает на самые основы христианской антропологии. Но, тем самым, эволюционисты лишаются и тех «преимуществ» (весьма сомнительных), которые предоставляет полная свобода от этики. Можно ли в этих рамках решить вопрос согласования с эволюционным происхождением? Ведь совершенно невозможно допустить изначальное существование смерти. Это уже вопрос не научный, но догматический и вероучительный. Бог смерти не сотворил. Смерть появляется только в результате грехопадения. Для большинства православных, даже и эволюционистов – это является абсолютной аксиомой. Признать изначальное существование смерти – значит и вовсе отказаться от православного учения. (Теперь идет речь именно о смерти человека, но не животных).
Нет
нужды приводить многочисленные высказывания
Св.Отцов о бессмертии первозданного человека,
достаточно будет только правила Святого
Собора Карфагенского (419г.), которое уж
точно, не является «частным мнением»
того, или иного богослова, но соборным
голосом Церкви:
Аще
же кто речет, яко
Адам, первозданный
человек, сотворен смертным,
так что, хотя бы согрешил,
хотя бы не согрешил,
умер бы телом, то есть
вышел бы из тела, не
в наказание за грех,
но по необходимости
естества: да будет анафема.
Естественно,
что прямое отрицание такого правила непосредственным
образом попадет под анафему, поэтому
с ним должны согласится любые православные
христиане, даже благосклонные к эволюционизму.
Например, протодиакон Андрей Кураев совершенно
определенно и недвусмысленно подтверждает:
Смерть
человека вошла в
мир через грех -
это несомненно. Смерть
есть зло и Творцом она
не создана - это тоже
аксиома библейского
богословия.[2]
И
в таких узких рамках проблема
эволюционного согласования оказывается
более сложной, чем это представляется
на первый взгляд. Смерть животных независимо
от грехопадения, как часть общего замысла
творения – такое представление абсолютно
необходимо для эволюции. Но, дело в том,
что признание смерти животных (до грехопадения),
хотя и является компромиссом с эволюционными
требованиями, проблему полной эволюционно-теистической
гармонии не решает. Вступившему на этот
путь надо идти до конца. Сказавший «А»,
вынужден сказать и «Б».
Эволюционный
сценарий развития человечества.
Итак, сделаем вид, что нет принципиальной разницы в вопросе о происхождении человеческого тела (как в том хотят убедить эволюционисты), и посмотрим, какие при этом открываются возможности для дальнейшего исторического и богословского анализа.
Эволюционная предыстория человечества начинается сотни тысяч лет назад в далеком животном прошлом. Некие обезьянообразные существа (под воздействием свыше) постепенно начинают приобретать человеческие черты. Процесс формирования человека современного типа заканчивается около 200 тыс.лет назад. Биологически – это существа биологического вида homo sapiens (эректусы-эргастеры, вероятно, уже не в счет), быть может даже смышленые и разумные, но в сущности – это не люди, а только высокоразвитые животные (типа обезьяны, только прямоходящей). Предполагать наличие настоящей религии или культуры у таковых животных навряд ли возможно, однако, может быть, у них уже и развиваются некие «религиозные» инстинкты, и культурные формы поведения. Главное, что никакого образа Божия эти существа не несут, поэтому нет ничего ненормального, в том, что они естественно смертны, подобно всем прочим животным. Таким образом, в процессе управляемой эволюции была подготовлена популяция «гоминидов» подходящих по виду и прочим параметрам.
Наступило время нового этапа творения. Из популяции была выбрана пара наиболее перспективных особей (самец и самка), они и стали тем самым «прахом», материалом для нового творения – человека. Над отобранной парой существ совершается акт «одухотворения», или запечатления образом Божиим. (Вопроса о сотворении Евы из части Адама, мы пока не касаемся, чтобы не испортить картину). Итак, - это уже настоящие люди, сотворенные по образу Божию. Они поселяются в отдельном месте – в раю, и, вероятно, изолируются от популяции своих биологических «предков». Перед ними теперь совершенно другие задачи, они не должны умирать, и могут теперь жить вечно, если будут вкушать с древа жизни. Но, как известно, первые люди со своей задачей не справляются.
Далее следует изгнание из рая и возвращение почти к тому же образу жизни, что и до своего «сотворения». Чтобы такая жизнь не показалась слишком легкой, земля дополнительно проклинается за грех человека. Добавочно произращаются терния и волчцы, потому что в этом мире, развивавшемся по гармоничным законам эволюции, борьбы за существование, и выживания наиболее приспособленных, неприятностей было еще недостаточно. (А может быть, проклятие земли надо понимать чисто «аллегорически»).
Однако, не смотря на все трудности, люди (потомки Адама и Евы) начинают постепенно умножаться. Может быть, вокруг еще живут их бывшие биологические «родственники», такие как неандертальцы и прочие. Эти виды подвергались постепенному вытеснению, и, возможно даже уничтожению со стороны умножающихся людей. Однако, уровень человеческой популяции многие десятки тысячелетий держится в пределах нескольких тысяч, может быть десятков тысяч человек, ник не более. Все это невообразимо долгое (по историческим меркам) время люди продолжают влачить почти дикое и совершенно нецивилизованное существование. От тех времен не сохранилось ни истории, ни культурно-языковой преемственности, никаких ни сказаний, ни мифов, вообще ничего. Такие дикие первобытные племена никак не могли бы непосредственно сохранить память о своих предках и прародителях – Адаме и Еве. Библейское повествование о них, вероятно, возникает только как непосредственное откровение, но не историческая память о предках. В этом смысле Адам и Ева совершенно не являются историческими личностями, даже если формально признавать их существование. Все вышеописанное фактически происходит за гранью истории.
Наконец, несколько тысяч лет назад, то ли так сложились природные факторы, то ли еще чего произошло (опять же за гранью истории и мифологии), но люди начинают расселяться и умножаться, строить дома и другие сооружения, создают культуру и цивилизацию.
Здесь изложен, так сказать, лишь наиболее «причесанный» вариант предполагаемых доисторических событий, не акцентируясь на различных деталях (которые могли бы всё разрушить), и сглаживая все острые углы. Подозреваю, что при всем желании эволюционистам не удастся придумать ничего принципиально лучшего. Особенно же бросается в глаза полная бессмысленность существования человечества большую часть времени, и его жалкое прозябание в «первобытном» состоянии. В стремлении исправить такую несообразность, можно попытаться передвинуть библейские события – сотворение первого человека и грехопадение, ближе к началу исторических времен. Только получается еще хуже.
Вполне нормальные люди со своей примитивной культурой и первобытным строем существования, многие тысячи лет, будучи людьми по всем параметрам, они влачат жалкое нецивилизованное существование, рождаются и умирают. Но вот, около нескольких тысяч лет тому назад (в начале исторических времен) Бог решает, что пора начать поднимать их духовность, и призвать людей к более высшему предназначению. Далее начинаются события, описанные в книге Бытия. Бог насадил рай (а может и не насаждал, если этого не подтвердит археология) и избрал пару людей Адама и Еву (а может не пару, а некоторое племя, или другое множество). Перед избранными людьми была открыта возможность достичь бессмертия – вкушать с древа жизни. Как известно, человек с поставленной задачей просто не справился, вместо древа жизни предпочел вкусить с древа познания добра и зла. Замысел не удался, и все пошло далее своим чередом, как и многие тысячелетия до того. Люди продолжали рождаться и умирать, как непосредственные потомки условных «Адама-Евы», так и прочие, не имеющие никакого отношения к этим экспериментам по «одухотворению». Впрочем, один результат всё-таки был. Вместо первоначально запланированного роста духовности начинается рост цивилизации, возможно, в качестве последствий вкушения с древа познания.
Итак, перейдя от общих слов к попытке минимальной реконструкции предполагаемых событий, мы почти вернулись к исходному пункту, от которого отталкивались, стараясь избежать: это размытие самого понятия человека и смерть людей до грехопадения, совершенно от него независимо, просто «по природе».
Как
видим, такой синтез православного
и эволюционного антропогенеза
не приводит ни к какому интеллектуально
удовлетворительному результату, при
всем желании и честной попытке осуществить
подобное намерение. Если мы хотим веровать
разумно, не отвергая Святого Писания
и Предания нашей Церкви, в таком случае
ничего не остается кроме святоотеческого
православного креационизма. Адам и Ева
были реальными историческими личностями.
Они не рождены от гоминида, или еще какого
существа, а созданы непосредственно Богом
Творцом. От них и берет начало весь человеческий
род во всем своем многообразии, включая
и такие расы, которые не сохранились до
наших дней. При этом нам не нужно выдумывать
между человеком и животными никаких постепенных
переходов и градаций «человечности»,
здесь пролегает абсолютно четкая онтологическая
грань: потомки Адама и Евы – люди, все
остальные – не люди. С другой стороны,
такие же четкое различение проводится
и со стороны феноменологической. Если
только не играть специально в эволюционный
антропогенез, каждое существо, ныне живущее,
или вымершее по некоторому набору внешних
признаков однозначно можно отнести или
к животным, или к людям.
Тело
и дух.
Вернемся,
однако, к самым истокам, непосредственно
к сотворению человека. Эволюционная интерпретация
непременно требует, «аналитического»
рассмотрения человеческого состава:
происхождение тела и духа должно рассматриваться
строго раздельно. Происхождение тела
оказывается, таким образом, в ведении
эволюционной теории, и может исследоваться
полностью «научно», а дух, и всё, что принципиальным
образом отличает человека от прочих существ,
признается результатом сверхъестественного
акта творения. Такой прием обычно считается
очень удачным, для решения задачи согласования
эволюционной картины с библейским повествованием.
Эволюционная наука, стало быть, имеет
право утверждать всё, что ей нужно, или
опираясь на некоторые факты, или вовсе
без таковых, но нас это не должно смущать,
потому что Библия говорит о «сотворении»
прежде всего в духовном смысле. Здесь
нас даже попытаются убедить, что такая
раздельная последовательность творения
наиболее подобает и Самому Творцу и человеку,
как пишет епископ Александр (Милеант):
Но
образование тела
не обязательно надо
понимать как мгновенный
акт. Если Богу было
угодно использовать
Свои законы для усовершенствования
тела человека, то в
этом была Его святая
воля. Возможно, существовал
более древний предок,
от которого произошли
как современные приматы,
так и антропоиды.……………
То, что природа совершенствовала
миллионы лет, мы унаследовали,
как счастливые дети
богатых родителей.
При этом, имея нечто
общее с низшими тварями,
мы способны лучше понимать
и жалеть своих “подданных,”
содействуя их благу.
Есть здесь и повод для
смирения…[4]
Даже на первый взгляд, такое однозначное «разграничение полномочий» в отношении тела и духа, представляется по меньшей мере сомнительным. Православное учение о мире и человеке говорит не только о духе, но и о материи. Бог творит этот материальный мир, и человек – это сложное существо, не только духовное, но и телесное. Таким человек изначально сотворен, таким же он будет восстановлен по воскресении мертвых, в жизни будущего века.
В
этой связи надо вспомнить известное
изречение Святителя Феофана Затворника,
одно из тех, которые особенно любимы для
эволюционных интерпретаций:
Созда
Господь тело человека
из персти. Это тело
что было? Глиняная
тетерька или живое
тело? – Оно было живое
тело – было животное
в образе человека с
душою животною. Потом
Бог вдунул в него Дух
Свой – и из животного
стал человек [3]
И
соответствующий комментарий
Сначала
было создано человекообразное
существо и затем наделено
разумом. Эта мысль святителя
Феофана не случайна,
он возвращается к ней
несколько раз в своих
антропологических
построениях, утверждая,
что человек содержит
в себе все иные уровни
жизни. [2]
Такой интересный вывод выглядит как бы логичным и совершенно закономерным, тем более, совершенно справедливо указано, что человек содержит в себе различные уровни жизни, как жизнь духовную, так и иные низшие уровни. Но, дальнейшие выводы из этих правильных предпосылок получаются очень странными. Стало быть, эти иные уровни жизни в человеке, мы теперь должны помыслить не просто в рамках целостной и сложной человеческой природы, но в виде отдельного существа, самостоятельного живущего, ходящего по земле и отправляющего свои естественные животные потребности. Боюсь, что в такое представление являет собой вовсе не «повод для смирения», а просто неподобающую картину.
Сам
же Святитель Феофан Затворник еще неоднократно
возвращается к вопросу о животной природе
человека:
И
не понимаю, чем тут
смущаться?! Да вы когда
говорите, что человек
есть животное, мясо
ли одно разумеете, или
всю животную жизнь? -
Конечно всю животную
жизнь, и с душою животною.
А прибавляя к сему:
разумное - что означаете?
То, что хотя человек
тоже с одной стороны,
что животное с душою
животною; но с другой -
он несравненно выше
животного, ибо имеет
разум - nous - что совершенно
соответствует слову -
дух. Сказать: животное
разумное есть то же,
что сказать: животное
одуховленное.[5]
Именно
так, вопрос рассматривается совершенно
реалистично: человек не «происходит»
от животного, он просто является животным,
в том смысле, что обладает всей полнотой
животной природы. Это объективное знание
о человеке, в котором вполне единомышленны
и биологическая наука, и православная
антропология. В то время как эволюционная
интерпретация здесь подразумевает рассмотрение
не реалистическое, а, скорее, мифологическое.
Животная природа человека не принимается
как необходимая часть сложной человеческой
природы, но «объясняется» тем, что человек
когда-то был животным, и, таким образом,
эту животную природу унаследовал.
Создание
Евы.
В
рассмотренном выше эволюционном сценарии
мы обошли стороной библейское повествование
о сотворении Евы из ребра Адама:
И
навел Господь
Бог на человека крепкий
сон; и, когда он уснул,
взял одно из ребр его,
и закрыл то место плотию.
И создал Господь Бог
из ребра, взятого у
человека, жену, и привел
ее к человеку. (Быт.2:21,22)
Много можно рассуждать о том, что именно следует разуметь под «ребром» из которого сотворена Ева, и о том до какой степени буквально следует разуметь текст. Одно только несомненно: мы не можем его полностью игнорировать, даже и в рамках эволюционного прочтения. Может быть, эволюционисты как всегда будут настаивать на необходимости «небуквального» и «аллегорического» прочтения, и предлагать различные варианты того, как всё было «на самом деле», - всё это, допустимо и относительно приемлемо (хотя и мало обоснованно). Но, в любом случае, любая «аллегорическая» интерпретация никак не должна противоречить буквальному смыслу. Есть много святоотеческих текстов, которые настаивают именно на буквальном толковании, об этом пишет и Свят. Иоанн Златоуст, и Преп. Ефрем Сирин и многие другие… Ясное дело, что эта буквальность уже будет непреодолимым препятствием, для эволюционного прочтения, но мы возьмем такой текст, который никак невозможно упрекнуть в каком либо «буквализме», или чрезмерной детализации второстепенных подробностей.
Святитель
Григорий Богослов, рассуждая об исхождении
Святого Духа, подробно и на различных
примерах из тварного мира показывает,
что кроме рождения могут быть различные
образы происхождения, которые также сохраняют
общность природы – единосущность. В том
числе он говорит и о сотворении человека:
Что
был Адам? — тварь
Божия. А Ева? —
часть этой твари.
А Сиф? — порождение
обоих. Итак не примечаешь
ли, что тварь, часть
и порождение тождественны?
— Как не видеть? — И
единосущны они, или
нет? — Почему же не
так? — Итак признано,
что и различно происшедшие
могут быть одной сущности.
………………... Разве Ева
и Сиф не от одного Адама?
— От кого же иного?
— Или оба они порождены
Адама? — Ни мало. —
А что же такое? — Ева
— часть, а Сиф — порождение.
— Однако же оба они
тождественны между
собою; потому что оба
люди, в чем никто не
будет спорить.[6]
Никак нельзя сказать, что Григорий Богослов толкует очень буквально, скорее даже наоборот. Библейский рассказ рассмотрен без всякой конкретизации и подробностей, только абстрактная схема: тварь – часть - порождение. Адам и Ева созданы Богом, при этом создание Евы принципиально отличается от создания Адама. Святитель Григорий специально подчеркивает принципиальное различие происхождения первых из людей: Адам из праха, Ева из Адама, но не рождена, Сиф, от Адама и Евы рожден. При этом они имеют одну человеческую природу – они единосущны. Этот общий смысл библейского рассказа для Святителя Григория становится даже иллюстрацией к догмату о Троице, пояснением Её единосущности при различном образе происхождения Лиц. Отец – не рожден, Сын рожден от Отца, Святой Дух от Отца, но не рожден, а исходит.
Если
же мы будем настаивать на «естественном»
происхождении человеческого
В
то время как Святитель Григорий
Богослов считает такое различие
происхождений настолько значимым, что
даже берет его в качестве пояснения в
богословском рассуждении о Святой Троице.
Впрочем, его время никто бы не стал сомневаться
в сотворении Адама непосредственно Самим
Творцом из земного праха, а Евы из Адама,
это используется Св.Григорием, как нечто
общеизвестное, для пояснения более высоких
истин. Если же Ева, как и Адам, естественным
путем происходят от животных существ,
тогда и богословское рассуждение Св.Григория
оказывается бессмысленным.
Потоп.
События священной истории, лишенные своего буквального смысла, лишаются и всего остального. Никакого «духовного» или «нравоучительного» значения уже не имеет такое воображаемое событие, которое, якобы, на самом деле не происходило (или происходило совсем не так, как написано), но было специально выдумано, или приукрашено в назидательных целях.
Как если, мы повествование о Потопе возьмем не в своем прямом библейском значении, а будем говорить (в лучшем случае) о крупной катастрофе, произошедшей в отдельной местности. Теперь можно сказать, что «духовный» смысл события и его назидательное содержание ничуть не поменялось от такого изменения масштаба, а для древних людей такая катастрофа и выглядела как «всемирная». На самом же деле, объективно и фактически, якобы, произошло нечто другое, но это не мешает нам понимать настоящий смысл. Однако, надо признать, что подобная точка зрения очевидным образом противоречит своим собственным благим намерениям о сохранении первоначального смысла. Смысл то получается совершенно противоположный. Библейское повествование о глобальной Катастрофе, погубившей весь род человеческий, кроме семейства Ноя, превращается в какую-то псевдоблагочестивую басню, о том, что за грехами последует соответствующее наказание (но только в разумных и научно отмеренных пределах).
Впрочем,
может быть это теперь и считается
некоторыми «подлинным» смыслом Писания.
В тоже время, Сам Господь Иисус Христос
проводит прямую и недвусмысленную параллель
между Потопом, и Своим вторым славным
Пришествием.
но,
как было во дни Ноя,
так будет и в пришествие
Сына Человеческого:
ибо, как во дни перед
потопом ели, пили, женились
и выходили замуж, до
того дня, как вошел
Ной в ковчег, и не думали,
пока не пришел потоп
и не истребил всех, -
так будет и пришествие
Сына Человеческого;
(Матф.24:37-39)
Так что же, нам теперь предлагается веровать, что Господь наш паки грядет со славою, как о том говорится в Символе Веры, но только не в прямом смысле и не в глобальных масштабах, так, чтобы это относилось ко всему человечеству, а сугубо локально, может быть только для христиан, (так что прочему иноверному человечеству и никак не надо на этот счет беспокоиться).
Ну
что ж, такое изменение смысла
нашего упования было бы вполне в русле
апостасии, и к тому же «научно обосновано»
неверием в факт Потопа. Нет, конечно, не
многие из православных христиан отважатся
прямо исповедовать такое эволюционное
«пришествие» в духе оккультных учений.
Но, если теоретически этому ничего уже
не препятствует, то и практическое изменение
веры уже готово совершиться.
Естественное
и сверхъестественное.
Теперь мы вплотную подходим к одному из главных вопросов. Возможность «синтеза» эволюционизма с учением о сотворении мира, основывается на одном богословском допущении, которое подразумевает неразличимость естественного и сверхъестественного. Если нет никакой принципиальной разницы между актом творения, и естественным ходом вещей, тогда эволюционное учение как бы легко и непринужденно совмещается с верой в сотворение. (Ели только не обращать внимания на многие «несущественные» детали, наподобие тех, что уже были рассмотрены выше.)
Вот
такое простое «решение» всех
проблем и недоразумений
Я
бы также отметил,
что дилемма, вокруг
которой ломают копья
эволюционисты и креационисты
– "сотворено ли многообразие
видов Богом или же оно
образовалось в результате
естественных процессов",
представляется мне
просто недоразумением,
причем недоразумением,
связанным с отходом
от библейского взгляда
на мироздание. В их
представлении вся вселенная,
каждый ее атом, каждая
капля дождя пронизаны
творящим присутствием
Создателя. Писание
рассматривает естественные
процессы, как часть
творческой активности
Бога. Псалмопевец, например,
пишет: Не сокрыты были
от Тебя кости мои, когда
я созидаем был в тайне,
образуем был во глубине
утробы. (Пс.138:15) Беременность
– естественный процесс,
но Писание усматривает
в нем именно акт творения.
Противопоставлять "творение"
и "естественные процессы"
– значит смотреть на
мир с небиблейских
позиций. На самом деле,
не существует никаких
независимых от Бога "естественных
процессов".
[7]
Получается, не надо и копья ломать. Различение естественного и сверхъестественного – простое недоразумение, а «естественных процессов», вообще не существует как таковых. Более того, утверждается, что это и есть взгляд с настоящих «библейских позиций». Может быть, таким и должно быть настоящее православное отношение к вопросам о сотворении мира, и его предполагаемой эволюции? Увы, но при всём уважении к автору, приходится признать, что это эволюционное «богословие» не выдерживает никакой критики.
Бог,
сотворивший мир, не оставляет его
Своим попечением, но творческая активность
дней творения закончена.
И
совершил Бог к седьмому
дню дела Свои, которые
Он делал, и почил в день
седьмый от всех дел
Своих, которые делал. (Быт.2:2)
Это
не значит, что закончено всякое
участие в дальнейших судьбах
творения, но конец шестого дня
подводит некоторую черту, так что всякие
дальнейшие действия Бога уже принципиально
отличны от творческих повелений приводящих
мир в бытие. Во всяком случае, никак невозможно
напрямую сопоставлять акты творения
и естественный процесс беременности,
как будто это вещи одного порядка. Более
того, и происходящие в мире события также
не все могут считаться естественными,
еще есть и чудеса, которые являются действиями
и проявлениями Бога, или ангелов. Чудесное
событие не подчинено только законам естества,
- это действие воли Божией, входящей во
взаимодействие с миром. Такое действие
может протекать или же почти в русле естественного
процесса, так что нам даже и незаметно
изменение естественного хода вещей, или,
напротив решительно изменяя естественное
течение в другом направлении, и даже частично
упраздняя естественные законы. По слову
Святителя Григория Чудотворца (на Рождество
Христово):
Идеже
хощет Бог, там
побеждается естества
чин, и не может
препятствовать природа.
[8]
Итак,
большинство событий происходит
в мире естественным образом – по чину
естества. Но Сам Бог вмешивается в этот
естественный ход вещей, там где Он того
хочет. Это может быть почти незаметное
действие промысла, или явное чудо. Промысл
же Божий о мире не заключается только
в поддержании естественных законов, но
в Его личном участии в судьбах мира и
действии Его нетварной Благодати. Как
пишет о том Святитель Феофан Затворник:
Прекрасно
устроен мiр, стройно
сочетаны части его,
и в необъятном
целом, и в частях,
и всюду положены
простые, но мощные законы,
все держащие в
чине, по воле Божией.
Бог хранит этот чин,
и мiр течет туда, куда
направлен. Но среди
сего, истекающего из
воли Божией, неизменного,
однажды навсегда установленного
порядка мiробытия и
составляющих его тварей,
благоволит Бог являть
и особые Свои действия,
непосредственные, не
в силах и законах мiра
имеющие источник, а
в непосредственной
воле Божией.[9]
Как
видим, помимо естественных законов
в нашем мире есть место и чуду,
которое вовсе не вытекает из законов
естества. Смешение же естественного
и чудесного, вплоть до полного их отождествления,
является серьезной богословской ошибкой.
Это является одной из разновидности рационализма
в богословии, который, в частности, проявляется
неверием в реальность сверхъестественного
и возможность чудесного. Рационально
отрицать чудеса можно двояко, или прямо
в лоб, по атеистически: «чудес не бывает»,
или же более тонко, под прикрытием благочестивой
фразеологии: «всё в мире чудесно». Вот
так пояснил эту мысль священник (Священномученик)
Даниил Сысоев:
Эта
мысль выдвигалась
еще Эйнштейном, говорившим
что "или чудес на
свете нет вовсе, или
все на свете чудо".
Но, конечно, это вовсе
не так. Любой здравомыслящий
человек увидит разницу
между просыпанием и
воскресением из мертвых.
Есть вещи, которые возможны
для человека, а есть
невозможные. И вот эти
дела, указывающие на
вмешательство иного
мира, и являются чудесами
в классическом смысле
этого слова. Чудо - это
указание на состоявшуюся
встречу между мирами.
Чудо - это свидетельство,
что перед нами не человеческая
фантазия, а вмешательство
иной, потусторонней
силы. И если мы говорим,
что не важно, чудо это
или нет в обычном, общечеловеческом
смысле, то мы показываем
наше неверие в существование
духовного мира.[10]
Применительно же к сотворению мира, можно сказать, что это не просто чудо, но чудо из чудес. Творец не просто вмешивается или изменяет естественный ход вещей, не просто побеждает чин естества, нет, Он создает этот чин естества, сами естественные законы, в рамках которых протекает дальнейшее бытие мира. И что же, нам предлагается сотворение мира рассматривать наряду с прочими естественными процессами, как нечто естественно-закономерное?! Нет, конечно, с библейским представлением о Боге Творце такие воззрения абсолютно несовместимы.
С
другой стороны, какое либо научное исследование
возможно только благодаря относительному
постоянству действия природных законов.
Наука не изучает пути промысла, и действия
Бога на творение. Она изучает чин естества
сотворенных вещей, который имеет автономное
действие, независимое от непосредственной
воли Творца и влияния других факторов
высшего порядка. Только потому и возможна
наука, потому что существуют естественные
процессы. Сотворение мира к «естественным
процессам» не относится.
Научная
картина мира.
С точки зрения так называемой «научной картины мира», абсолютно всё происходит только в рамках естественных природных законов, и как следствие их. Научное рассмотрение явлений никогда не предполагает (и не должно предполагать) вмешательства каких либо сверхъестественных факторов в природный ход вещей. Законы природы объективны и воспроизводимы, что позволяет их использовать в практической деятельности человека. Это нормальное и правильное отношение к законам природы. Всецелая же поглощенность процессом материальной деятельности и забвение о духовном приводит к тому, что забываются и какие либо другие цели человеческой деятельности, помимо, собственно, материального успеха. Таким образом, возникает иллюзия самодостаточности и абсолютности научного знания. Знание законов природы и естественных закономерностей заменяет собою знание о Боге, научное знание оказывается как бы суррогатом и заменителем истины. Научный подход распространяется и на фундаментальные вопрос бытия, происхождения мира и человека. Здесь уже заканчивается практическая потребность в знании, или использовании эффективных механизмов взаимодействия с миром. Вступает в силу требование иного рода: создать картину мира, которая была бы полностью независима от Бога, и от постороннего влияния каких либо неучтенных факторов. Такой взгляд на мироздание и на место человека в нем, называется научной картиной мира. Несмотря на свое «научное» название, подобный взгляд на мир основывается не столько на науке как таковой, сколько на вере в науку, в ее универсальную объясняющую силу. Причиной же такой неподобающей веры в науку является, неверие в Бога.
Нормальная практическая наука, изучающая законы природы, имеет естественные границы своей компетенции, она не может изучать явления, выходящие за рамки законов природы. Если же не признавать ничего, кроме природных процессов, тогда и научный подход начинает претендовать на глобальность. Заметим, что сам вопрос о возможности наличия сверхъестественного, никоим образом научными методами не решается, можно только объявить, что сверхъестественного не существует. Это не значит, что науке действительно может всё объяснить своими методами, нет, она может только заявить о своем потенциальном «всезнании», и рассчитывать, что ей будут верить авансом, потому что, дескать, рано, или поздно, наука всё исследует, если даже пока что-то неизвестно.
Этот научный «глобализм» распространяется и на вопросы происхождения самого мира и человека. Научная картина мира необходимо подразумевает, что всё в мире получилось только в результате действия природных законов. Конечно, эта вера в «естественность» происхождения всего является только декларацией о намерениях, а не практическим достижением. Но здесь идеологические принципы материализма и тотальной научности оказываются важнее реального знания. Как же можно, в таком случае, «научно» объяснять то, объяснение чего неизвестно? На самом деле, конечно, никак, но здесь приходит на помощь идея эволюции. Эта универсальная формула удачно прикрывает отсутствие реального знания. Все существующие сложные структуры нашего мира получились из начальных примитивных форм в результате эволюции и постепенного развития. Идея эволюции здесь первична, конкретные механизмы – вторичны. Они могут утоняться потом, или вовсе отсутствовать «до лучших времен». Если такие предполагаемые механизмы указаны, и явно они законам природы не противоречат, это уже и считается достаточным объяснением происхождения. Например, если рассмотреть, предложенный Ч.Дарвином «механизм» биологической эволюции (наследственность, изменчивость, естественный отбор), как можно доказать, что действие факторов действительно приводит к соответствующему результату – огромной сложности и разнообразию видов? Или, хотя бы, к появлению одного нового органа? Никак этого доказать невозможно, скорее, имеет место обратная логика: раз уж мы видим, то, что видим, стало быть, к тому привело действие указанных причин и объявленного механизма. Поскольку, в любом случае, оно должно было бы как-то получиться, а никаких иных естественных причин неизвестно. Таким образом, никакая наука, отнюдь, не доказывает естественного происхождения видов, но принимает его за исходную посылку. С позиции неверия в сотворение мира, других вариантов, как бы и нет. На таких основаниях выстраивается и целая картина мироздания в которой нет места для Бога.
Безраздельное господство такой «научной картины», в том числе и в умах многих верующих, действительно делает весьма проблематичным буквальное понимание библейского повествования о сотворении мира, и других эпизодов священной истории. И это, можно сказать, даже правильно, именно так и должно быть. Было бы странным, если бы было наоборот, если бы противоположные начальные посылки (вера и атеизм) приводили бы к одинаковой картине мира. Такая мировоззренческая «гармония» означала бы, что Бог в судьбах мира не участвует, что Его как бы и нет, а облик мира определяется только естественными причинами.
Но мы веруем, что мир сотворен Богом Творцом, и Он не оставляет мир Своим попечением. Творец создал сами законы природы в рамках которых теперь наука пытается осуществить «реконструкцию» естественной истории появления мира.
Разумеется, для православного христианина совершенно не обязательно бездумно принимать такую картину мира, что изначально построена на «аксиоме» отсутствия Бога. Эволюционизм же является неотъемлемой частью такой картины. Синтез веры в Творца и веры в эволюцию, это не компромисс между верой и наукой (как представляется на первый взгляд), но это странный гибрид веры и атеизма. Это искажение православной веры, то есть не что иное как ересь.
При
рассмотрении научной картины мы вовсе
не обязаны делать вид, что всё хорошо,
и нет никаких противоречий. В ответ на
вопрос о конфликте во взаимоотношениях
научного и религиозного способов познания
мира, отец Даниил Сысоев сказал так:
-
Безусловно, подобный
конфликт существует.
Но не между наукой
и религией, как это
принято считать. На
одной чаше весов находятся
весьма сомнительные
идеалы наукологии,
наивные представления
о том, что наука может
составить объективный
портрет Вселенной.
На другой чаше - религиозное
учение, основанное
на Откровениях. Оно
утверждает, что истинное
знание о природе вещей
возможно только от
несотворенного Бога,
Который и сотворил
всю Вселенную. [11]
Преодоление
видимых противоречий через принятие
эволюционных идей является очень поверхностным
решением, и не приводит ни к какому удовлетворительному
результату. Мы не должны бояться возможного
конфликта (он неизбежен), но только принятие
неискаженного святоотеческого учения
о сотворении мира, и глубокий критический
анализ природы научного знания может
привести нас к подлинному пониманию.
Ссылки
и литература.